Владислав Петрович пишет о том, что я до конца не могу постичь. Не могу, но очень и очень хочу. Каждый раз поражаюсь, как тонко он умеет все это чувствовать и выкладывать на бумагу. Есть волны - световые, электромагнитные. А есть волны добра, которые также распространяются по миру. Сильнее, слабее, охватывающие меньше или охватывающие больше. В зависимости от этой доброты в добре и силы совершенного. Чем искреннее улыбка, тем больше может передаваться энергии. Простоая же истина. Еще есть острия миров. Точки в пространстве, где сходятся многие вектора. По-другому и не скажешь. Для меня это как разрыв времени-пространства, потому что там сплетается все в одно. Разные проекции одного и того же города (такая вот теневая жизнь, где оставляют целыми памятники, где ходят скоростные составы, где все подновляют, а не убирают, где есть энергетические поля-блокады), разные места и разные уровни этой жизни от обществ ученых до обычных мальчишек. Информация, проникающая из прошлого-будущего-настоящего. Дыры, воронки, несовместимые события. В принципе, такие места действительно могут существовать. Возможно, как результат дисгармонии самого места. Если на плохой энергии будет черная дыра, то в таком месте, где энергия хорошая и добрая, появляется острие. Про правительство, давно открывшее эти технологии многомерности, но скрывающего от людей, чтобы не упрощать, чтобы оставаться у власти. Детский писатель с детскими книгами. Мне 23, я запоем перечитываю их и каждый раз думаю, что еще одно вращение шара, еще одно движение, приводить его в движение и делать добро. Так, чтобы волны распространялись и не давали миру сойти с ума.
Безлюдные пространства, которые отдыхают от людей. На которых творится черти что. Там не действуют простые законы физики, они живут по своим правилам. Однажды они устали и стерли всех, сами себя с карт векторов. Архивированное пространство. Как с файлами на компьютере, только с пространством. Бесконечный поток координат и ученых, которые высчитывают вероятности. Мне верится. Я верю. В силу гравитации верю, в возможность развития способностей верю. В ощущение этого мира верю. В волшебство на кончиках пальцев и из глаз.

Все мое "плохо" всегда идет изнутри. Если кроет морально, то начинаются болезни, неполадки с работой и далее далее. Если там внутри что-то надломилось, оно непременно скажется на физическом. Если что-то не то с физикой, то все это перейдет и на психологический уровень. Такая простая связь, но ты беспрерывно себя эксплуатируешь и вытягиваешь еще и еще сил. Пока не начинаешь тонуть в ненависти к самой себе. Тогда могут случится самые страшные вещи. Если вдруг все не отпустить хотя бы на короткий момент. Сижу и пью куриный бульон. Что еще есть лучше в жизни, чем вот такой вот простой согреватель? Особенно если горло посылает меня к черту и выдает свое ангинное величество так, что немного простреливает ухо. Нечего было застужать, видимо. Не выполаскивала бы тогда всю гадость.

Семья - одна из самых важных вещей. Ты цепляешься за прошлых и настоящих, понимая через них самого себя. Спокойнее всего - сидеть у деда с ногами на стуле и лопать пирожные. Тот момент, когда тебе можно все. Тырить книжки и разговаривать о семье. О воспоминаниях. Нет ничего теплее старых фото, например. Где улыбающийся "пра" или самолет, на котором доставляли метеорологам почту. Полярник. Человек севера. Говорят, у него был билет на мыс Челюскин, но он выбрал войну, выбрал защищать страну. Выбрал пропасть без вести. Хотя, не выбирал, конечно, так само сложилось. И я им горжусь. Фото "пра", когда она ездила в пансионаты. Роковая женщина, чуть надменная, гордая. Ба улыбается с ч\б снимка в комнате. И для них для всех друзья входили в этот круг семьи, когда все собирались за одним столом, делились важным, говорили о главном. Так всегда было у нас. И мне бы очень хотелось это сохранить. Теплоту, эти вот воспоминания общие, сложенные из историй каждого человека. Автоспокойствие и распространение тепла вокруг. Чтобы цвели розы.

Захожу в подъезд и вызываю лифт. Он стоит на 12-ом. Не двигается. Спускается на первый. Двери приоткрываются, оттуда высосвывается мужик в форме сантехника или черт-его-пойми-какого-рабочего с антенной откуда-то из подмышки. Резко засовывается обратно, нажимает на кнопку этажа и уезжает. Я остаюсь стоять внизу с открытым ртом и застывшим таким "бля".

Однажды ночью город оказался на осадном положении. Вокруг и внутри техника-техника-техника. Ощетиненный и готовый к удару со всех сторон. Плачь или не плачь, город на осадном. Ты будешь выползать из окопа, сдирая локти в кровь. Будешь лежать в могиле, когда тебя уже готовы будут засыпать сверху землей. Будешь улыбаться, глядя на небе. Город в кольце. Внутри кольца орудия, готовые стрелять до последнего снаряда. Горот - ощетинившийся еж.