Не так. Обнимаю фонарь. Это не плохо, это скорее хорошо. Внутреннее состояние - обнимаю фонарный столб. Одной всегда проще, чем с кем-то. Не координируешь свои действия, делаешь. Внутри кофейные комнаты и старые квартиры. Запахи напоминают ту квартиру, где пили кофе, слушали музыку, смеялись и не спали ночами. Смотрели черно-белое кино с Одри Хепберн и делились самым сокровенным. Он пишет, что помнит меня девочкой, а видит девушку. И это вызывает некоторый диссонанс. Мне 23, у меня шапка с анархией и новые кеды с фиолетовыми шнурками. Черные с фиолетовым, эмо стиль, хотя никогда даже близко этого не было. Крепче дружбы в этом мире еще не придумали, что-ли. Бесконечно-беспечная влюбленность в придуманного человека. Точнее, в существующего. В того самого человека, который то-ли еще не встретился со мной, то-ли просто еще не опознан среди уже имеющихся. Такая влюбленность, которая переполняет все внутри практически до тошноты.
Я не радужно-радостный герой своего мира, я вообще не герой своего мира. Просто действующее лицо, которое готово выйти из комнаты при необходимости, оставив в ней все в своих углах. Мне хочется быть балериной с тех пор, ну, с тех самых. Когда я прочитала книжку про балерину, которая между любовью и сценой выбрала сцену. Своей любви она сказала, что шлюха, как и все балерины и захлопнула дверь. Из двух выбираешь самое важное. Танец оказался на первом месте, а мальчик продолжал приходить на ее спектакли с цветами. Мне важно натянуть носки и поднять ногу к уху. Мне кажется, так я кажусь сильнее и лучше. Хотя казаться некому. Только самой себе. С той легкостью, с которой танцор поднимает ногу, ты не можешь даже дотащить 10 кг картошки от магазина до подъезда. По тяжести, наверное, сравнимо. Только она это проделывает каждый день и привыкла, а ты даже раз в неделю не в состоянии. Не в этом дело.
Грязь всегда была рядом. Грязь всегда была внутри. ДАже эти балетные па - это не всегда проявление чистого и стерильного мира. Это все пришедшее из того мира, которое я называю жизнью. С болью, ссадинами и икрасотой в шрамах. Мне это ближе, хотя я не стремлюсь себя травмировать или еще что-то. Нет. Здесь скорее внутренние швы, остающиеся от каждой маленькой беды. От каждого пережитого нами важного события с негативным оттенком. Черно-белые пленки в темной комнате. Красноватый свет ламп. Пока еще жива. Уже не тянусь к телефонной трубке, чтобы набрать тот самый единственный номер и договориться о походе в гости. Давно не тянусь, часто думаю. Так не хватает.
Цепи и кольца. На руках держать друга. С которым в огонь, воду. С которым на гитаре нестройные рифмы выбиваешь из струн. Смеешься в голос и ночью куришь на лестничной клетке, закрывая тлеющую сигарету рукой, чтобы не видно было из соседнего дома. Ритмы тех жизней. Просачиваются сюда. Задают тон и тонус. Не вырастать, не вырастать, потому что ты такой же подросток, бунтующий против самой себя, а не против мира. Он-то стерпит, посмотрит на тебя и отвернется. Стерпишь ли ты? А вот против себя полезно - проверяет собственные границы.
Поставить эксперимент и записывать результаты, чтобы проследить общие закономерности. Спланированный эксперимент. ЭТо идея. Делать выводы, становиться лучше. Ты и ты, я и я. Ослепительный свет на стене. Чтобы встать и побежать. Потащившись на другой конец города.
Вензеля на окне. Последний бредовый месяц зимы. И я люблю тебя, прижимаясь губами к оконному стеклу, оставляя разводы и становясь рыбой-прилипалой. Я люблю тебя, сука, за то, какая ты есть. Во всех твоих проявлениях. Люблю тебя и никак не останавливаюсь, продолжая уставать-уставать-уставать.
Я не радужно-радостный герой своего мира, я вообще не герой своего мира. Просто действующее лицо, которое готово выйти из комнаты при необходимости, оставив в ней все в своих углах. Мне хочется быть балериной с тех пор, ну, с тех самых. Когда я прочитала книжку про балерину, которая между любовью и сценой выбрала сцену. Своей любви она сказала, что шлюха, как и все балерины и захлопнула дверь. Из двух выбираешь самое важное. Танец оказался на первом месте, а мальчик продолжал приходить на ее спектакли с цветами. Мне важно натянуть носки и поднять ногу к уху. Мне кажется, так я кажусь сильнее и лучше. Хотя казаться некому. Только самой себе. С той легкостью, с которой танцор поднимает ногу, ты не можешь даже дотащить 10 кг картошки от магазина до подъезда. По тяжести, наверное, сравнимо. Только она это проделывает каждый день и привыкла, а ты даже раз в неделю не в состоянии. Не в этом дело.
Грязь всегда была рядом. Грязь всегда была внутри. ДАже эти балетные па - это не всегда проявление чистого и стерильного мира. Это все пришедшее из того мира, которое я называю жизнью. С болью, ссадинами и икрасотой в шрамах. Мне это ближе, хотя я не стремлюсь себя травмировать или еще что-то. Нет. Здесь скорее внутренние швы, остающиеся от каждой маленькой беды. От каждого пережитого нами важного события с негативным оттенком. Черно-белые пленки в темной комнате. Красноватый свет ламп. Пока еще жива. Уже не тянусь к телефонной трубке, чтобы набрать тот самый единственный номер и договориться о походе в гости. Давно не тянусь, часто думаю. Так не хватает.
Цепи и кольца. На руках держать друга. С которым в огонь, воду. С которым на гитаре нестройные рифмы выбиваешь из струн. Смеешься в голос и ночью куришь на лестничной клетке, закрывая тлеющую сигарету рукой, чтобы не видно было из соседнего дома. Ритмы тех жизней. Просачиваются сюда. Задают тон и тонус. Не вырастать, не вырастать, потому что ты такой же подросток, бунтующий против самой себя, а не против мира. Он-то стерпит, посмотрит на тебя и отвернется. Стерпишь ли ты? А вот против себя полезно - проверяет собственные границы.
Поставить эксперимент и записывать результаты, чтобы проследить общие закономерности. Спланированный эксперимент. ЭТо идея. Делать выводы, становиться лучше. Ты и ты, я и я. Ослепительный свет на стене. Чтобы встать и побежать. Потащившись на другой конец города.
Вензеля на окне. Последний бредовый месяц зимы. И я люблю тебя, прижимаясь губами к оконному стеклу, оставляя разводы и становясь рыбой-прилипалой. Я люблю тебя, сука, за то, какая ты есть. Во всех твоих проявлениях. Люблю тебя и никак не останавливаюсь, продолжая уставать-уставать-уставать.