- О чем ты думаешь? - невзначай так интересуется Джек, вытирая мокрые руки о свои черные джинсы. Застает меня врасплох, я ни о чем не думаю. Только смотрю в небо и считаю перья у облака. О чем ты думаешь? Где твои мысли? Just be careful, it can be too late.
Ночные блуждания сквозь еле мерцающие фонари привели на берег пруда. Где сливаются два горизонта в одну сплошную линию в далеке, а сзади тебя лесная пустота. Без запятых и без правил. Мерцающие в ночи светлячки поют свои песни заблудшим и заманивают, заманивают остаться. Густое облако несбывшихся надежд и переполняющие тебя неясные еще мечты.
Горького для себя я открываю только сейчас. Тогда, в далеком уже 11-ом мне было некогда. Я читала его на уроках по паре абзацев, чтобы хоть что-то ответить. Редко бывала на литературе, потому что в пятницу утром весной мы пили кофе. Ну и все как-то плыло мимо меня. Командор натолкнул меня на фразу "А был ли мальчик?". Ну, я и полезла в Жизнь Клима Самгина, вляпавшись по уши. Во-первых, он рисует словами так, что ты полностью погружаешься туда. Слышишь молитвы баб, роптание слепой, перезвон колокола, который поднимают на колокольню. Чувствуешь запах реки, грязь Петербурга и кучу других мелочей. Смотришь на дореволюционную молодежь. На все веяния и течения глазами местного, как будто бы не читаешь вовсе, а участвуешься во всех этих мыслительных процессах. Как будто это у тебя внутри пустота, а не у Клима, который не сделал из себя пока что никого. Только догадывается про внутренний стержень и суждения. У него герои живые, трехмерные. Еще почему-то подумалось, что в школе нельзя давать классику вроде Толстого, Достоевского или Горького. Или нужно давать, но вообще по-другому. Каждый из них описывает какие-то направления в политике, социальную систему. И нельзя просто взять, прочитать биографию автора, его основные идеи, а потом книжку его раздробить на художественные элементы. Брехня же все это. Нужно рассказывать в историческом контексте, с основными идеями и течениями, с местом авторов во всем в этом. Потом разбирать написанное, ассоциируя все это с историческим контекстом. Только потом переходить к художественной выразительности, потому что все вот эти хитросплетения слов, передающие жизнь, они удивительны. Кто-то глаголит, кто-то описывает, кто-то постоянно сравнивает. А простой разбор снов, мыслей - все это ведет к скуке и отторжению от литературы в принципе. Ну, это мое мнение. Человека, который взял Горького и теперь не может оторваться.
Слишком редко чувствую себя слишком девушкой. Смотрю на А и думаю, что мне бы у нее учиться этой непринужденной женственности. Которая есть в каждом движении вне зависимости от резкости, от занятий всякими далеко не женскими вещами вроде метания ножей. Вот вообще нет. Учиться тому, как подвозят каждый вечер до дома с тренировок, что-то делают для нее одной. Одновременно с этим все равно есть какое-то отторжение. Чисто женское. Потому как все равно прослеживаешь каждую уловку-манипуляцию и внутренне кривишься от этого. Слишком привыкла быть прямой линией и говорить, если люди важны. И могу подеркать за веревочки там, где считаю нужным. Одно дело проворачивать это для своего удобства и поддержания своих женских потребностей. Другое - более крупные манипуляции там, где, вроде как, вообще не касается тебя. Вместе с тем мы очень уютно посидели в хинкальной, посмеялись и пообщались. Командно и уютно.
Еще раз убеждаюсь, что в броске важно все - поворот кисти, наклон спины, мышцы, которые задействуешь в момемнт рывка, наклон и притяжение твоего ножа к мишени. И расслабление, еще раз расслабление.
С А на работе, сдается мне, будем пытаться проверить друг друга. Принюхаться получше. Мы считали его гением, это рушится, показывая человека, который тоже не все может и умеет. Привыкать, придышаться. Относиться проще.
Ночные блуждания сквозь еле мерцающие фонари привели на берег пруда. Где сливаются два горизонта в одну сплошную линию в далеке, а сзади тебя лесная пустота. Без запятых и без правил. Мерцающие в ночи светлячки поют свои песни заблудшим и заманивают, заманивают остаться. Густое облако несбывшихся надежд и переполняющие тебя неясные еще мечты.
Горького для себя я открываю только сейчас. Тогда, в далеком уже 11-ом мне было некогда. Я читала его на уроках по паре абзацев, чтобы хоть что-то ответить. Редко бывала на литературе, потому что в пятницу утром весной мы пили кофе. Ну и все как-то плыло мимо меня. Командор натолкнул меня на фразу "А был ли мальчик?". Ну, я и полезла в Жизнь Клима Самгина, вляпавшись по уши. Во-первых, он рисует словами так, что ты полностью погружаешься туда. Слышишь молитвы баб, роптание слепой, перезвон колокола, который поднимают на колокольню. Чувствуешь запах реки, грязь Петербурга и кучу других мелочей. Смотришь на дореволюционную молодежь. На все веяния и течения глазами местного, как будто бы не читаешь вовсе, а участвуешься во всех этих мыслительных процессах. Как будто это у тебя внутри пустота, а не у Клима, который не сделал из себя пока что никого. Только догадывается про внутренний стержень и суждения. У него герои живые, трехмерные. Еще почему-то подумалось, что в школе нельзя давать классику вроде Толстого, Достоевского или Горького. Или нужно давать, но вообще по-другому. Каждый из них описывает какие-то направления в политике, социальную систему. И нельзя просто взять, прочитать биографию автора, его основные идеи, а потом книжку его раздробить на художественные элементы. Брехня же все это. Нужно рассказывать в историческом контексте, с основными идеями и течениями, с местом авторов во всем в этом. Потом разбирать написанное, ассоциируя все это с историческим контекстом. Только потом переходить к художественной выразительности, потому что все вот эти хитросплетения слов, передающие жизнь, они удивительны. Кто-то глаголит, кто-то описывает, кто-то постоянно сравнивает. А простой разбор снов, мыслей - все это ведет к скуке и отторжению от литературы в принципе. Ну, это мое мнение. Человека, который взял Горького и теперь не может оторваться.
Слишком редко чувствую себя слишком девушкой. Смотрю на А и думаю, что мне бы у нее учиться этой непринужденной женственности. Которая есть в каждом движении вне зависимости от резкости, от занятий всякими далеко не женскими вещами вроде метания ножей. Вот вообще нет. Учиться тому, как подвозят каждый вечер до дома с тренировок, что-то делают для нее одной. Одновременно с этим все равно есть какое-то отторжение. Чисто женское. Потому как все равно прослеживаешь каждую уловку-манипуляцию и внутренне кривишься от этого. Слишком привыкла быть прямой линией и говорить, если люди важны. И могу подеркать за веревочки там, где считаю нужным. Одно дело проворачивать это для своего удобства и поддержания своих женских потребностей. Другое - более крупные манипуляции там, где, вроде как, вообще не касается тебя. Вместе с тем мы очень уютно посидели в хинкальной, посмеялись и пообщались. Командно и уютно.
Еще раз убеждаюсь, что в броске важно все - поворот кисти, наклон спины, мышцы, которые задействуешь в момемнт рывка, наклон и притяжение твоего ножа к мишени. И расслабление, еще раз расслабление.
С А на работе, сдается мне, будем пытаться проверить друг друга. Принюхаться получше. Мы считали его гением, это рушится, показывая человека, который тоже не все может и умеет. Привыкать, придышаться. Относиться проще.